Алексей капитонович гастев как надо работать. Принципы нот по гастеву Гастев научная организация труда

"Социальная инженерия" А.К.Гастева

Несомненно, лидером отечественной науки управления и НОТ в 20-е годы был А. К. Гастев. С 1921 по 1938 г. он возглавлял Центральный институт труда (ЦИТ) в Москве.

Основная заслуга Гастева заключается в разработке теоретических и экспериментальных идей новой науки - социальной инженерии ("социального инженеризма"), соединявшей в себе методы естественных наук, социологии, психологии и педагогики. Под его руководством на десятках предприятий внедрялись инновационные методы организации труда и производства, по методикам ЦИТа подготовлено более 500 тыс. квалифицированных рабочих, тысячи консультантов по управлению и НОТ. Значителен его вклад в разработку идей кибернетики и общей теории систем. Разработки Гастева получили мировое признание, они изучаются в США, Англии, Франции и других странах.

Промышленное возрождение России, по мнению Гастева, неотделимо от культурного переворота. Концепция трудового воспитания и культурных установок предполагает уничтожение "стихийной распущенности" человека, которое начинается у Гастева с физической и бытовой культуры - рационального режима дня, правильного питания, отдыха и движения, затем закрепляется в социально-психологической культуре поведения, искусстве владения собой и своими эмоциями, взаимоотношениях, а результируется в подъеме общей культуры производства. Трудовая культура начинается с постепенного привыкания к единому, выдержанному в течение всего дня темпу. Трудовая выдержка лучше всего складывается при работе операционной и труднее - при монтажной, неповторяющейся или обладающей рваным ритмом.

Исходная ступень трудового обучения руководителя - исполнительская работа, простое "послушание, ибо только здесь проверяется, на что способен человек". Лишь после прохождения школы организационно-распорядительской деятельности работника можно допускать к более сложным, планирующим функциям.

Гастев требует творческого подхода к самым обыденным вещам. На производстве важна не сама машина, а установка на нее, т. е. нацеленность на постоянное, каждодневное конструирование, изобретательство. Для заражения рабочей массы "неустанным бесом изобретательства" необходимо разработать и внедрить эффективную систему методов привлечения работников к управлению. Именно они, а также ежедневное внимание со стороны администрации (обучение, помощь) создадут предпосылки к тому, что рабочий задумается над каждым своим движением и приемом, сможет разобраться в его "анатомии" и устройстве.

Одним из конкретных инструментов воспитания НОТ в быту являлась у Гастева хроно-карта, т. е. своеобразный учетный документ для записи бюджета времени. Статистическая обработка собранных у населения учетных карт, по замыслу Гастева, поможет установить степень его социализации, а их систематизация - основные социальные группы ("рабочий, директор, студент, крестьянин, красный воин") по характеру и способу использования своего времени.

На вершине пирамиды культуры труда у Гастева находится культура рабочего класса. Приобретенные каждым работником индивидуальные навыки закрепляются четкой организацией совместной деятельности, которая пробуждает жажду творчества и стремление усовершенствовать свое орудие труда.

В работе "Установка производства методом ЦИТ" (1927 г.) Гастев выдвинул задачу НОТ - построить современное предприятие как огромную социальную лабораторию. Для этого необходимо создать новую науку - науку социальной перестройки предприятий. Отсюда и социальный инженеризм как научно-прикладной метод, решающий комплексную проблему в системе "машина-человек". В самом общем виде внедренческая программа заключалась в следующем:

1) научное определение исходных элементов производственного про-цесса;

2) то же самое по отношению к трудовому процессу;

3) установление законов анатомии производственного процесса;

4) анализ законов производства - расчленение процесса и разделение труда;

5) синтез этих законов - соединение композиций и кооперация труда;

6) генезис форм производства;

7) "трудовая технология" профессий в соответствии с этими формами;

8) формирование установок работников;

9) воспитание нового типа работника.

В массовом производстве с его ускоряющимся темпом работы и жесткой регламентацией необходим научный эксперимент и техническая рационализация. Но это не значит, что они должны привноситься извне. Скорее они выступают логическим результатом внутренней эволюции самого производства.

Эффективное внедрение того же стахановского метода требует "клинического" анализа ситуации и проведения ряда организационных мероприятий. Современное производство - это система взаимосвязанных рабочих мест. Поэтому на первый план выдвигается задача их обслуживания - создание "системы актуального предупредительного обслуживания".

Только высокая культура обслуживания производства гарантирует конечный эффект внедрения. Более того, внедрение нововведений служит базой для дальнейшего совершенствования организации труда.

Принцип постоянного совершенствования внедренной системы орга-нично связан с другим принципом: внедрение должно быть делом внутрен-ней эволюции самого производства, а не привнесением науки извне. Оба эти принципа составляют ядро гастевской программы нововведений.

Оригинальность Гастева - в тесном соединении внедрения новых форм организации труда и системы обучения рабочих новым трудовым приемам. Главное, рассуждал Гастев, дать каждому рабочему не "застывшую норму" или стандарт, как это делал Тейлор, а психологи-ческую и общебиологическую установку - нацеленность на постоянное, каждодневное совершенствование и приемов, и организации труда.

"Принцип параллельности" (реорганизация производства идет рука об руку с развитием самих работников) выделял гастевскую программу в ряду не только советских, но и зарубежных методик. Главный принцип обучения профессии - переход от простого к сложному, от овладения секретами трудового приема к обучению законам трудовой операции. Можно, конечно, разложить операцию, процесс на составные элементы, выбрать самые правильные и, отбросив лишние, синтезировать "идеальную модель". Так поступали Тейлор, Джилбретт и некоторые советские ученые. Но этого недостаточно. Самое трудное, считал Гастев, раскрыть рабочему законы технологии выполнения его работы, заставить его самого изучить эти законы и овладеть ими на практике.

Противники обвиняли Гастева в увлечении лабораторной практикой, не понимая, что это вовсе не слабость, а сильная сторона деятельности ЦИТа. Она позволяла экспериментально изучить ненаблюдаемые глазом (быстрый удар молотка, движение кисти и т. д.) операции с помощью специальной аппаратуры и дать их точный анализ. Поэтому-то и вся логика деятельности ЦИТ развертывалась от микроанализа трудовой операции к макроанализу предприятия в целом. Или, словами самого Гастева, "от микроанализа движений через рабочее место и поток, через работу по подготовке рабсилы, через клинику, проектирование и разработку форм организации производства и труда к сложнейшим проблемам управления".

В 20-30е годы CC века в России разворачивается мощное движение за научную организацию труда и управления производством, в котором важную роль сыграли прикладные разработки социальной инженерии.

Впервые в научный оборот понятие социальной инженерии ввел Алексей Капитонович Гастев . Ученый поставил вопрос о комплексной совершенно новой науке о труде и управлении - прикладной "социальной инженерии". Эта наука была призвана заменить прежнюю теоретическую социологию и решить проблему синтеза важнейших аспектов организации трудовой и управленческой деятельности: технического, психофизиологического, экономического. Гастев А.К. рассматривал социальную инженерию, как относительно самостоятельную отрасль исследований. Ее отличительная особенность заключалась в преимущественной направленности не столько на социальное познание (открытие научных фактов или эмпирических закономерностей), сколько на изменение социальной действительности (внедрение инновационных и практических рекомендаций). Эта наука, по замыслу автора, находится на стыке социальной и естественной областей знания. У последней она заимствует точные экспериментальные методы и приверженность к достоверным фактам.

Предметом изучения А.К. Гастева являлись не вообще существующие управленческие процессы, а процессы, протекающие в различных сферах общественного производства. Структурно исследование производства включало в себя два раздела: научная организация производственного процесса, теоретической основой которого служили физиология и психология, и научная организация управления, теоретико-методологической базой которой выступала социальная психология. Предметом первой является рациональное соединение человека с орудием, а второго - взаимодействие людей в трудовом процессе.

Гастев А.К. четко различает два самостоятельных объекта исследования: управление вещами и управление людьми. Полагая наличие у них общих черт, ученый, между тем, не ставит перед собой задачи выявления различий. Проблематика руководства людьми у Гастева А.К. растворяется в сфере технической организации. Впрочем, при всем внимании к процессам, протекающим в системе "человек - машина", он подчеркивает значимость человеческих взаимоотношений в организации и указывает, что "в общей системе...движения вещей передвижение человека и его воздействие на других...оказалось небольшим, но часто определяющим оазисом" .

В движении к органической реконструкции всей производственной структуры страны следует начать с главного его элемента - трудящегося. Основная задача заключается в том, каким образом построить производство, чтобы уже в самой организационной технике постоянно слышался призыв к непрерывному совершенствованию, в том числе улучшению того поля, на котором работает каждый руководитель.

Гастев А.К. подходит к вопросам управления с точки зрения рабочего места (отдельно взятого работника), распространяя полученные выводы на управление цехом, предприятием, государством: рабочий у станка есть директор производства, известного под названием машины - орудия . Ловкое обслуживание этой элементарной системы воспитывает в каждом работнике его настоящие управленческие качества, точные, деловые. Именно с упорядочения деятельности отдельного человека, кем бы он ни был - руководителем или исполнителем, должна начинаться работа по научной организации труда и управления. В этом суть так называемой методологии "узкой базы", на которой строится подход А.К. Гастева. Таким образом, в центре внимания ученого оказывается первичная клеточка предприятия - работник на своем рабочем месте, а схема научного поиска разворачивается в направлении от микроанализа движений (приемов, операций) к макроанализу предприятия в целом.

В деле организационного строительства встает вопрос о подготовке способных руководителей, наделенных "организационной сноровкой", стратегическим талантом, особыми "социальными" качествами. Так, "организационную сноровку" как руководителя, так и исполнителя, по замыслу А.К. Гастева, составляют: внутренняя сила, которую имеют потребность "ощущать" подчиненные. С точки зрения управляющего эта сила, на наш взгляд, есть механизм влияния, регулирования и точной координации усилий рядовых участников труда. Другое качество - ловкость как умение самого работника конструировать движения, быстро и четко выполнять задания. Для организатора эта особенность нам представляется, как способность давать наиболее оптимальные при определенных условиях рекомендации, вырабатывать решения в четком соответствии со сложившейся ситуацией, живо реагировать на успехи и неудачи в функционировании предприятия, в умении добиваться поставленных целей, своевременно проводить инструктаж и т.д. Немаловажным качеством любого руководителя оказывается храбрость, которая позволяет преодолеть нерешительность и в новых начинаниях, и в продолжение дела. Умение охватить процесс целиком, предвидеть последствия своих действий (зоркость), проникать в суть явлений ("следопытство"), быть молниеносно находчивым, обладать житейски необходимой фантазией и подкованной памятью (задатки конструктора и изобретателя), - вот необходимый набор качеств, отличающих людей "непрерывной предприимчивости".

Особым мастерством организатора является искусство коллективной работы, умение непреклонной волей и известным энтузиазмом вдохновить, сплотить коллектив на основе общей цели. Это особое искусство управления, искусство распоряжаться. Следует отметить, что Гастев А.К. под управлением понимает рассчитанное, предусмотрительное руководство, а в понятие "распорядитель", по его мнению, вносится элемент внезапности, требующего гибкости, маневренности. Искусство управлять невозможно без особого коммуникативного мастерсва, без задатков лидера с тем, чтобы вести за собой. Быть психологом - другое неотъемлемое качество руководителя: знать психологию толпы и отдельного человека. Организатору следует учиться регулировать коллективы (как это делает регулировщик уличного движения), направлять, координировать действия, слагающиеся в общий гармоничный поток. Это человек наблюдательности, сигнала и быстрого волевого действия (каковыми являются пожарные), владеющий методом инструктажа (как саперы и военные монтеры), способный рассчитать время по минутам .

Гастев А.К. полагает, что управленческие функции регулирующего характера как бы автоматизируются (отрабатываются отдельные приемы, методы работы), что их резко отличает от сферы генерального управления, основанного на предвидении и на учете факторов длительного действия. Тем самым, он подчеркивает присутствие своеобразной интуиции, творческого элемента, искусства в работе руководителей высшего и среднего звена. В их задачу входит осуществление планирования - постановка целей, разработка стратегии - и собственно организация - установление особенностей действий и учет ресурсов, необходимых для выполнения плана и принятия решений по распределению полномочий, обязанностей и ответственности. Другая категория руководителей, по замыслу Гастева А.К., контролирует, регулирует деятельность работников, осуществляет инструктаж и текущее консультирование . Таким образом, автор устанавливает иерархию управляющих, определяет их компетенцию.

Немаловажным вопросом в организационном строительстве является подбор персонала и разработка системы стимулирования труда, которое, по Гастеву А.К., должно соответствовать требованию социальной динамики, или "квалификационного движения", то есть перспективы карьерного роста. Это решает также проблему дисциплины: самоорганизации посредством личной заинтересованности в успехе в условиях господствующей на предприятии атмосферы сотрудничества.

Большая заслуга принадлежит А.К. Гастеву в выработке правил для всякой работы и принципов собственно управленческой деятельности.

Итак, в 20-е годы возникает, на наш взгляд, самобытная, оригинальная и вместе с тем в достаточной мере впитавшая все наиболее ценные находки западной организационно - управленческой мысли концепция -концепция "социальной инженерии", основы которой заложил А.К. Гастев. Ученый создал такую эффективную методологию, принципами которой пользовались многие нотовцы: Витке Н.А., Журавский А.Ф., Дунаевский Ф.Р., Бурдянский И.М. и др. Все то, что в 20-е и позже в 60-е годы делалось в области человеческого фактора на производстве, по содержанию укладывается в понятие социальной инженерии, которая на тот период ограничивалась конструированием социальной среды на уровне отдельно взятого предприятия. Впрочем, делались попытки распространить новую методологию на управление всей сферой производства, а в далеком будущем на ее основе мыслилось быть построенным и все российское общество.

87. Деятельность ЦИТ, его «концепция трудовых установок».

Несомненным лидером отечественной науки управления и НОТ в 20-е годы и наиболее известным автором в современной России является А.К. Гастев (1882-1941), возглавлявший Центральный институт труда (ЦИТ). Институт был самым крупным и продуктивным научно-исследовательским институтом в области организации труда и управления. А. Гастев написал более 200 монографий, брошюр, статей. Под его руководством институт превратился в ведущий исследовательский, учебный и практико-рационализаторский центр России в области научной организации труда и управления. Институт сочетал в себе исследовательское, педагогическое и консультационное учреждение, чего ещё не было даже в Европе. Таким образом, А. Гастеву и его соратникам удалось сделать одну из наиболее ценных находок в истории мировой организационно-управленческой мысли, а именно - сформулировать и опробовать на практике идею триединого механизма развития научного менеджмента.

Основная заслуга Гастева заключается в разработке теоретических и экспериментальных идей новой науки - социальной инженерии (социального инженеризма), соединявшей в себе методы естественных наук, социологии, психологии и педагогики. Под его руководством на десятках предприятий внедрялись инновационные методы организации труда и производства. По методикам ЦИТа подготовлено более 500 тыс. квалифицированных рабочих, тысячи консультантов по управлению и НОТ. Значителен его вклад в разработку идей кибернетики и общей теории систем.

Гастев и сотрудники института понимали, что в условиях крайней разрухи и полной отрезанности от всего культурного мира от них ждут практических указаний того, как следует планировать производство, стимулировать труд, как эффективно работать в конкретной обстановке, чтобы добиться восстановления промышленности страны. Однако, по мнению А. Гастева, проблема, стоявшая перед страной, была гораздо радикальнее, ибо требовалась полная органическая реконструкция всей производственной структуры и прежде всего главной производительной силы - трудящегося.

Решение этой грандиозной задачи ЦИТ связывал с развитием науки о труде и управлении производством, которая должна была выявить и сформулировать принципы, а также разработать методы организации, позволяющие коренным образом преобразовать процесс труда из тяжелого ярма для рабочих в положительный творческий процесс. А. Гастев был убежден, что для создания собственной теории необходимо критически переосмыслить теоретические достижения и практический опыт, накопленные в промышленно развитых странах: ученый считал в равной степени недопустимыми не только подобострастное отношение к новейшим западным научным системам, но и абсолютное неприятие этих же знаний. В связи с этим можно отметить, что идейные постулаты ЦИТ сформировались как оригинальная, самобытная, но вместе с этим вобравшая в себя все самое ценное западной управленческой мысли (прежде всего Ф. Тейлора) концепция. Она охватывала в комплексе сферы техники и технологии, биологии, психофизиологии, экономики, истории, педагогики, а также содержала в себе зачатки таких наук, как кибернетика, инженерная психология, эргономика, праксеология, которые получили широкое развитие и распространение в последующие годы. Не случайно сами авторы называли свою концепцию технобиосоциальной.

Основные положения концепции ЦИТа, совпадающие с идеями Ф. Тейлора и Г. Форда:

решительный отказ от эмпирического подхода к организации и управлению производством, главный метод - исследование. Согласно А. Гастеву, НОТ в своей процедурно-методической части основывается на следующих элементах: предварительный анализ объекта, разложение его на составляющие; выбор наилучших элементов, которые раскладываются затем в функционально взаимосвязанные ряды; компоновка отобранных вариантов по принципу их экономного расположения в трудовом процессе; отражение их на общей синтетической схеме (рисунке) изучаемого объекта.

борьба за максимальное повышение производительности каждого отдельного элемента производственного комплекса, увеличение отдачи каждого станка, механизма и каждого работника;

научное исследование материального и личного факторов производства носит преимущественно лабораторный характер и завершается экспериментальной апробацией найденных решений;

предварительный расчет и подготовка всех факторов производства во времени и пространстве, обеспечивающие максимальное ускорение, уплотнение производственных процессов;

изменение в квалификационных группировках персонала с резко выраженной тенденцией к ограничению функций основной массы рабочих узкими специальными заданиями (на основе углубленного разделения труда) и одновременному усилению организаторской роли низшего и среднего административно-технического персонала, введение инструктажа и различных оргприспособлений.

Также как и Тейлор, сторонники ЦИТ считали, что рабочий, как правило, не знает своих возможностей, поэтому заведомо работает не в полную силу, мощность. Поэтому необходимо изучение работы, то есть тщательный анализ движений отдельных работников во время выполнения ими трудовых функций. А. Гастев и его сотрудники стремились делать это так, как делал в свое время Ф. Тейлор: разбить каждую операцию на элементарные слагаемые и добиться с помощью использования хронометража и других приемов создания оптимальных методов работы, основанной на устранении всех ошибочных, излишних и бесполезных движений и рационализации лучших элементов трудового процесса. Однако было бы несправедливо говорить, что ЦИТ стал русским тейлоризмом. Например, тейлоризму и фордизму была совершенно чужда идея, составляющая фундамент гастевской концепции, - идея социализации трудового процесса, идея решающей роли человеческого фактора. Таким образом, ЦИТ переносил основное внимание и акцент всей работы на человеческий фактор производства: необходимо создание психологической и общебиологической приспособленности рабочего к постоянному совершенствованию как операции, так и приема, который получает выражение в искусстве ускорения самой работы. Прежде всего необходимо было выработать такую методику, которая охватывала бы всех рабочих предприятия и послужила бы общечеловеческим пособием для их введения в производство. Несмотря на то, что каждый работник на своем рабочем месте является, в первую очередь, точным исполнителем жесткой инструкционной карточки, методика ЦИТ вместе с тем предусматривала достаточно широкий диапазон и возможность проявления свободы личной инициативы по изменению такой нормы или стандарта. Методика ЦИТ рассматривалась её авторами как прививка определенной организационно-трудовой бациллы каждому рабочему, каждому участнику производства. Эта знаменитая идея ЦИТ получила название трудовой установки, А. Гастев отмечал, что хотя Ф. Тейлор и создал инструкционную карточку, но ни он, ни Г. Гилберт не создали методики, которая заражала бы массы, заставляла бы их проявлять непрерывную инициативу. Цель методики Гастева заключалась в том, чтобы активизировать рабочие массы, вселяя в них беса изобретателя, беса, который заставляет постоянно пробовать, постоянно приноравливаться, заставляет быть активным и настороженным при всех условиях. При этом концепция должна была охватывать не только производство, но и общую культуру людей.

Сформулированный цитовцами подход позволил им обосновать исключительно оригинальную, не имевшую аналогов в мировой литературе по менеджменту идею социальной инженерии. Трудовая организация общества - сложнейшее и неразрывное сочетание организации людских комплексов с организацией комплексов машин. Эти комплексы мащино-людей, по мнению А. Гастева, дают синтез биологии и инженерии. А целостное рассчитанное включение определенных человеческих масс в систему механизмов и буде не что иное, как социальная инженерия. В этой идее социально-инженерной машины человек выступает уже не просто как индивидуум, как субъект деятельности, а как единица комплекса, как составная часть целого организма, трудовой организации, но часть решающая, главная.

Гастев уделял большое внимание консультационной работе. Результатом этой деятельности стали интересные выводы о качествах, которыми должна обладать эффективная система управления. Например, такими качествами являются следующие:

Дисциплина, без которой невозможно какое бы то ни было управление.

Точное знание каждым работником своих прав и обязанностей.

Точное установление последней инстанции разрешения каждого вопроса.

Предоставление права конечной инстанции низшим служащим в максимальном количестве случаев. (В настоящее время это один из основных принципов научного менеджмента).

Автоматичность, установление порядка, при котором права и обязанности каждого работника определены настолько четко, что большинство вопросов решается согласованием низших служащих без санкции высшего администратора.

Точное определение вопросов, подлежащих решению только высшей администрацией.

Исполнение каждым работником по возможности одного точно определенного дела.

Установление ответственности каждого работника за точность и своевременность выполнения его обязанностей и распоряжений администрации.

Для определения эффективности управления предприятием необходимо провести анализ существующей на предприятии системы и по возможности точно определить степень ее отклонения от эффективной по всем вышеуказанным параметрам. После этого можно делать вывод о целесообразности проведения реорганизации предприятия (желательно поэтапной, а не немедленной).

Большое внимание Гастев уделял культуре труда. Культура труда имеет также экономическое измерение: так, при правильном расположении инструментов работник выигрывает час в течение дня; у культурного человека всегда все под рукой. Таким образом, НОТ у Гастева - это еще и культура рабочего места. Культура движений органически переходит в культуру поведения, личная культура в коллективную. Взаимоотношения людей на производстве, согласно гастевской концепции, требуют определенной культурной условности, которая смягчает наше общежитие. Проявлять тактичность в отношениях с другими, приветливость, пусть даже и условную, вместо нарочито подчеркнутой грубости, - обязанность и право каждого человека. Эти качества, наряду с дисциплинированностью, способностью подчиняться общей задаче (иначе - исполнительством), энтузиазмом и умением заражать окружающих тем делом, которым вы сейчас занимаетесь, называется социальными установками, составляющими искусство коллективной работы. Основное правило совместного труда - скрывать, а не выставлять свою индивидуальность, уметь на первое место ставить не собственное я, а общие интересы. Научиться этому труднее, чем овладеть индивидуальным тренажером.

На вершине пирамиды культуры труда у Гастева находится культура рабочего класса. Приобретенные каждым работником индивидуальные навыки закрепляются четкой организацией совместной деятельности, которая пробуждает жажду творчества и стремление усовершенствовать свое орудие труда. Осознание того, что средства производства теперь являются собственностью класса, формирует в пролетариате принципиально новое, творческое отношение к труду. Рабочий становится творцом и распорядителем, он как бы сливается со всем заводским механизмом. К производству, в котором человек каждый день выковывает частицу своего я, он будет относиться как к своему собственному делу. Так вопросы культуры труда выходили на проблему отношения к труду.

В 20-е годы XX в. было положено начало отечественной науке об организации труда. В этот период проблемами теории и практики научной организации труда занимались свыше 10 НИИ. Только в 1923 г. было опубликовано более 60 монографических (в том числе и переводных) работ, выходило около 20 журналов по проблемам организации производства и труда.

Движение за научную организацию труда в России прежде всего связано с именами А.К. Гастева и П.М. Керженцева.

В конце 1920 г. видный общественный деятель, ученый и поэт Алексей Капитонович Гастев начал создавать Центральный институт труда (ЦИТ). В 1921 году прошла 1-я Всероссийская конференция по вопросам НОТ. На ЦИТ были возложены задачи исследования, разработки и практического внедрения в промышленность наиболее совершенных и прогрессивных методов организации труда и производства, подготовки кадров, усовершенствования орудий труда.

Сотрудники ЦИТ считали, что создание собственной концепции реорганизации труда на научной основе возможно в результате критического переосмысления всех теоретических достижений и практического опыта, накопленных в промышленно развитых странах.

Разработанная коллективом ЦИТ концепция, названная А.К. Гастевым концепцией трудовых установок, включала три главных органически взаимосвязанных и взаимоперекрещивающихся направления:

Теорию трудовых движений в производственных процессах и организации рабочего места;

Методику рационального производственного обучения;

Теорию управленческих процессов.

Концепция ЦИТ охватывала сферы техники и технологии, биологии, психофизиологии, экономики, истории и педагогики. Более того она содержала основы в последующем широко признанных наук, таких как: кибернетика, инженерная психология, эргономика, праксеология. Не случайно авторы назвали свою концепцию «техно-биосоциальной».

В отличие от тейлоровской школы и других систем, не уделявших должного внимания психофизиологическим проблемам труда, коллектив ЦИТ, изучая трудовые движения с целью исключения всех лишних движений и обеспечения их наивысшей эффективности, не упускал при этом из поля своего зрения самого человека, все то, что касается его здоровья и условий труда. Поэтому в исследованиях ЦИТ значительное место занимали психофизиологические аспекты (например, проблемы утомляемости работников и др.). Сотрудники ЦИТ придерживались позиции активного отношения к психофизио­логическим возможностям человека, решительно отвергая подход к ним как к чему-то раз и навсегда данному. Отсюда делался вывод о необходимости постоянной тренировки физических и психических способностей работников.

Эти исследования сопровождались поисками методов активизации способностей работника. Как развить в каждом работнике постоянную внутреннюю потребность в непрерывном совершенствовании своего труда? Как «намагнитить» его методами научной организации труда и управления? Вот те основные вопросы, которые поставил перед собой коллектив ЦИТ, хорошо понимавший, что для их решения одних внешних стимулов к производственному творчеству (в виде, например, премиальных систем) недостаточно. Ключ к их решению А. К. Гастев и его коллеги нашли в разработанной ими специальной методике производственного обучения, ставшей краеугольным камнем всей техносоциальной концепции ЦИТ.

Гастев А. К. (1882-1938 или 1941; автобиография) - родился 26 сентября 1882 г. в гор. Суздале Владимирской губ. Отец его был учителем и умер, когда Г. исполнилось 2 года. Мать Г. была портниха.

По окончании городского училища, а затем технических курсов Г. поступил в учительский институт, но был исключен оттуда за политическую деятельность.

Бросив ученье в 18 лет, отдался политической работе, скитался по тюрьмам, ссылкам и работал слесарем на заводах в Ленинграде, Харькове, Николаеве, а также в трамвайных парках по ремонту трамваев.

До 1917 г. находился на нелегальном положении.

Скитальческая жизнь бросала Г. то на дикий север (ссылка в Нарымский край), то в Париж, куда он несколько раз эмигрировал, преследуемый за политическую деятельность.

За границей работал на заводах.

С 1901 по 1917 г. состоял в РСДРП(б). В профессиональный союз (ВСРМ) вступил в 1907 г. С 1907 по 1918 г. был членом правления ленинградского союза металлистов, а в 1917-18 гг. - секретарем ЦКВСРМ.

С момента Октябрьской революции работает в качестве профессионалиста, управляющего промышленными предприятиями и журналиста.

Художественные вещи Г. начал писать в 1900-х гг. В первый раз его произведение опубликовано в 1904 г. - рассказ "За стеной", из жизни политич. ссыльных.

Сборники художественных произведений издавались несколько раз под заголовками "Поэзия рабочего удара". Последний сборник вышел в Москве в 1923 г. В настоящее время Г. оставил деятельность в области художеств. литературы и всецело посвятил себя работе по организации труда. Своим последним художественным произведением Г. считает ЦИТ (Центральный Институт Труда ВЦСПС), которым он заведует и который воплощает все легендарные замыслы, вложенные в его художественную работу.

Основным научным трудом Г. является книга "Трудовые Установки" (издана в 1924 г.), где изложена методика ЦИТа по обучению трудовым приемам.

Целый ряд книг им написан по вопросам профессионального движения, научной организации труда и строительства новой культуры: "Индустриальный мир", "Профсоюзы и организация труда", "Как надо работать", "Время", "Восстание культуры", "Юность, иди!", "Новая культурная установка" и др. Редакт. журнал "Организация Труда" и сборник "КИУ" ("Конструктор-Изобретатель-Установщик"). [В 1931 вступил в ВКП(б). Возглавлял ЦИТ до 1938, одновременно в 1924-26 заместитель председателя, председатель Совета по научной организации труда при наркомате РКИ СССР, в 1932-36 председатель Всесоюзного комитета стандартизации при СТО СССР. Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.] {Гранат} Гастев, Алексей Капитонович - пролетарский поэт. Род. в Суздале, в семье учителя.

В детстве лишился отца и рано начал жить самостоятельно.

Работал слесарем, за участие в революционном движении несколько раз сидел в тюрьме, затем был сослан в Нарымский край, оттуда эмигрировал во Францию.

В 1900-1907 гг. - член РСДРП, в настоящее время беспартийный.

Последние годы Г. как поэт не печатается, целиком уйдя в руководство созданного им Центрального института труда (ЦИТ). Свою литературную деятельность Г. начал в 1904 под псевдонимом Дозоров, когда в ярославской газете "Северный край" был напечатан его первый рассказ из жизни ссыльных.

Вместе с другими рабочими поэтами Г. проходит путь своеобразного самоопределения, высвобождения пролетарского художника из-под гнета идеологических и художественных норм господствующего класса.

Вначале - это творчество рабочего, еще не осознавшего своих классовых задач, выражающего психологию угнетенных классов в ряде лирических жалоб на свою горькую участь ("Думы работницы"), если и мечтающего о восстании, то как о бунте, в котором сгорит и угнетатель и бунтующий ("Я люблю"). Этот первый период рабочей поэзии Гастева проходит под властью наивно публицистических, художественно неубедительных форм народнической поэзии.

На смену им приходит чрезвычайно расплывчатая символика, рисующая революцию в образе весны, побеждающей суровую зиму. В более поздних фазах эта наивно-идеалистическая символика насыщается мужественными ритмами поэтов капиталистического города (Верхарн, Уитмен), чтобы стать наконец выражением настроений индустриального рабочего, сознающего свою коллективную мощь. Большую часть произведений Г. можно назвать стихотворениями в прозе: их ритм не организован до степени стихотворного, рифмы нет, да и написаны они в форме прозаических отрывков.

Однако установка на лирическую выразительность, особая организация синтаксиса, повторяемость периодов и т. п. - все это приближает их по типу к произведениям стихотворным и дает полное право говорить о Г. как о лирическом поэте, отправляющемся в смысле формы от Уитмена и Верхарна.

Лучшая часть произведений Г. относится к первым годам революции и соответствует "пролеткультовскому" периоду пролетарской поэзии.

Эти стихи Г. являются выражением воли наиболее передовой индустриальной части рабочего класса.

Это еще не развернутый художественно показ психики передового рабочего во всей ее сложности, это - только лирическое выражение отдельных мотивов, характерных для него. Поэзия Г. - прежде всего - гимн тяжелой индустрии, глубочайшее чувство связи рабочего с ней и вера в те творческие, преображающие мир силы, которые в ней заключены.

Для футуристов (Маринетти) такое воспевание индустриальной мощи являлось лишь прославлением капиталистической силы, которая при помощи войны и машины сметет с земли слабое человечество, оставив лишь наиболее сильных.

Для Г. же эта индустриальная мощь тесно спаяна со своим творцом - рабочим классом, насыщена его волей и волю самого поэта насыщает железом и сталью машины.

Особенно остро у Г. ощущение того, что все эти гиганты индустрии - дело рабочего подвига: "Бетон - это замысел нашей рабочей постройки.

Работаю, подвигом, смертью вскормленный". Индивидуализму буржуазного урбаниста противостоит в поэзии Г. самосознание коллективиста: "Всюду иду со своим молотом, зубилом, сверлом - По всему миру... Шагаю через границы, материки, океаны.

Весь земной шар я делаю родиной". Библиография: I. Поэзия рабочего удара, П., 1918 (2-е изд., 1919; 3-е изд., 1921); Пачка ордеров, Рига, 1921. Последние издания "Поэзии рабочего удара" (изд. ВЦСПС, М., 1923 и изд. 5-е и 6-е, 1924 и 1925) включают оба вышеназванных сборника.

Стачка, Инсценировка В. Плетнева, М., 1922; Снаряжение современной культуры, с приложен, ст. А. Луначарского "Новый русский человек", 1923; Восстание культуры, Харьков, 1923. Г. участвовал в журналах и сборниках: "Пролетарский сборник", "Грядущее", "Пролетарская культура". II. Калинин Ф., Путь пролетарской критики, "Поэзия рабочего удара" А. Гастева, "Пролетарская культура", 1918, IV (и в сб. Бессалько П. и Калинин Ф., "Проблемы пролетарской культуры", П., 1919); Фриче В., Пролетарская поэзия, М., 1918; Лелевич Г., О пролетарской лирике, "Октябрь", 1925, III - ІV. III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия, т. I, М. - Л., 1928; Писатели современной эпохи, т. I, ред. Б. П. Козьмина, изд. ГАХН, М., 1928. С. Малахов. {Лит. энц.} Гастев, Алексей Капитонович (1882-1941). Рус. поэт и ученый, политич деятель.

Род. в Суздале, поступил в Моск. учительский ин-т, но не окончил учебу, стал професс. революционером, неоднократно арестовывался, отправлялся в ссылку; неск. раз оказывался в эмиграции за рубежом, в Париже работал слесарем на заводе, учился в высшей школе соц. наук; делегат IV съезда РСДРП в Стокгольме.

После Окт. революции занимался вопросами науч. организации труда, предвосхитил нек-рые идеи кибернетики; в 1917-18 гг. - первый секретарь Всеросс.

Союза рабочих металлистов; в 1920 г. организовал в Москве Центр. ин-т труда при ВЦСПС, к-рым руководил до 1938 г., когда был арестован.

Погиб в заключении.

Печататься начал с 1904 г. К истории утопий имеет отношение первая книга Г. - "Поэзия рабочего удара" (1918), состоящая в осн. из стих., написанных до революции.

Своеобразные ритмические поэмы в прозе - "Башня", "Рельсы", "Кран", "Экспресс" и др. - в совокупности составляют романтико-социалистическую утопию о коренном преобразовании Земли с помощью рабочих рук и гл. обр. - титанических механизмов, созданных этими руками.

Известна также "сибирская" фантазия Г. - "Экспресс", в центре к-рой - строительство транссибирской магистрали.

В. Р. Гастев, Алексей Капитонович Род. 1882, ум. 1938 (1941?). Поэт, публицист, ученый.

Автор поэтических сборников "Поэзия рабочего удара" (1918) и "Пачка ордеров" (1921), книги "Как надо работать" (1921). Занимался рациональной организацией и культурой труда. Создал Центральный институт труда (1920). Репрессирован.

Будучи поэтом большевистской эпохи, этот человек стал новатором в системе управления производственным процессом и организации труда. Он предпринимал попытки разработать теорию индустриальной педагогики, которая раз и навсегда нивелировала роль психологии ремесленничества.

А еще Гастев Алексей Капитонович прославился на поприще стихосложения. Кроме этого, этот человек тратил много времени на помощь простым людям. Его многочисленные научные монографии и сегодня актуальны для кадрового звена менеджеров, пытающихся грамотно организовать рабочий процесс. Так кто же он, Гастев Алексей Капитонович, и что вообще известно об этом, безусловно, талантливом человеке? Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Годы детства и юности

Итак, герой статьи - Гастев Алексей Капитонович. Биография кратко этого общественного деятеля, поэта, революционера и теоретика организации труда наверняка будет полезной хотя бы для общей образованности.

Он появился на свет в городе Суздале. Гастев Алексей Капитонович (дата рождения - 26 сентября 1882 года) очень рано потерял отца, который учительствовал в обычной школе. Оставшись с матерью, которая зарабатывала шитьем одежды, он с детских лет ей помогал, чтобы их семья не оказалась за чертой бедности. И, несмотря на тяжелое материальное положение, мальчик все же пошел учиться в школу.

Перспектива стать педагогом

Более того, после ее окончания Гастев Алексей Капитонович сначала поступает в училище, а затем становится слушателем технических курсов. Юноша проявляет прилежность в учебе, поэтому у него есть все шансы стать студентом столичного учительского института, и он не упускает такую возможность. Однако в молодые годы он сильно увлекся революционным движением, поэтому вышеуказанный вуз он не окончил по причине его исключения из оного.

Приверженец идей революции

В восемнадцатилетнем возрасте Гастев Алексей Капитонович становится ярым активистом в политической жизни страны, поддерживая «леворадикальные» течения.

Он пополняет ряды РСДРП. Естественно, молодой человек попадает в поле зрения сотрудников жандармерии и подвергается многочисленным арестам и ссылкам, отбывает наказание в Архангельской, Вологодской,

В перерывах между ссылками он трудится рабочим на промышленных предприятиях Харькова, Санкт-Петербурга. В 1906 году юноша начинает пропагандировать и поддерживать профсоюзное движение. Вплоть до Октябрьской революции Алексей Капитонович, находясь на родине в статусе нелегала, неоднократно скрывался от властей за границей, в частности в Париже.

В 1907-м Алексей Капитонович Гастев, биография которого содержит немало интересных и примечательных сведений, вошел в состав правления Петроградского союза металлистов и вскоре после этого стал секретарем ЦК этой структуры. Но после революции его акценты в профессиональной деятельности несколько сместились.

Нива писательства

В начале 20-го столетия Алексей Капитонович Гастев, фото которого еще не появлялось в прессе, начинает раскрывать свой талант поэта.

Его дебютное произведение, появившееся на страницах печати в 1904 году, называлось «За спиной». Это был рассказ, повествующий о непростой жизни политических активистов, подвергшихся ссылке в отдаленные уголки Родины. Спустя некоторое время стали издаваться сборники произведений Гастева, последний из которых вышел в 1923 году в Москве.

Новые горизонты

В начале 20-х годов Алексей Капитонович постепенно оставляет поприще художественной литературы и все больше начинает увлекаться проблемами рационализации труда. Он инициирует создание Центрального института труда (ЦИТ) при ВЦСПС и сам возглавляет свое детище.

Именно благодаря этой структуре Гастеву удается воплотить в жизнь все свои замыслы, изложенные в научных монографиях. За то время, что он возглавлял ЦИТ, экс-революционеру удалось обучить своим методикам сотни тысяч кадров, причем, по отзывам директоров предприятий, они стали грамотнейшими специалистами своего дела.

Слава о заведении, руководителем которого был Алексей Гастев, начала распространяться с огромной скоростью, и вскоре преподаватели ЦИТа стали инструктировать кадры в самых отдаленных регионах СССР.

Актуальные вопросы организации рабочего процесса

Естественно, в 30-е годы имелись серьезные огрехи в системе организации труда на советских предприятиях.

Как раз на них и обратил пристальное внимание Гастев Алексей Капитонович. «Как надо работать?» - именно так называется его научный труд, посвященный вопросам грамотного планирования рабочего процесса. Его автор подчеркивал, что рабочий человек изначально не знает, как работать в коллективе, и нередко противится подчиняться человеку, который по карьерной лестнице стоит выше.

И, конечно же, порой работник пренебрегает инструктажем, который поступает сверху, не видя ничего зазорного в этом. Именно эти проблемы подробно рассматривает Гастев, и, как показывает практика, после прочтения литературы, человек действительно хочет стать исполнительным и дисциплинированным работником.

«Стихийная распущенность - корень зла»

Автор считал, для развития индустриализации нужна революция в культуре. И культурное воспитание не будет иметь развитие, если не будет борьбы со «стихийной распущенностью» и насаждения в обществе правил бытовой культуры, которые регламентируют режим правильного питания и отдыха, планирования дня. Но одного этого недостаточно, чтобы исправить ситуацию.

Необходимо улучшать социально-психологическую атмосферу в обществе, что позволит индивиду контролировать свое поведение и эмоции.

«Бережливое мышление»

В 1924 году выходит еще одна фундаментальная работа Гастева. Она называется «Трудовые установки». В этой монографии Алексей Капитонович подробно проанализировал обучающую трудовым приемам теорию ЦИТа.

Его научная доктрина стала предпосылкой создания современных принципов бережливого мышления. Гастев напечатал несколько методических рекомендаций по подготовке целого ряда специалистов, в числе которых: слесарь, текстильщик, монтер, кузнец, авиатор, токарь. В своем исследовании, цель которого заключалась в подготовке рабочей силы, Алексей Капитонович задействовал метод изучения движений при выполнении той или иной работы.

В качестве инструмента для проведения анализа он выбрал циклографию (снимки некоторых элементов движения органов человека, участвующих в труде). Добившись успеха в проведенных исследованиях, он перешел к глобальному переобучению специалистов, учредив для этих целей коммерческую компанию «Установка». Колоссальный опыт довоенных и постиндустриальных лет, поездки за границу на передовые предприятия, дали возможность ученому спродуцировать теорию принципы которой взяли на вооружение даже США.

А вот советские чиновники скептически отнеслись к бережливым принципам Гастева, и его научные изыскания, изложенные во множестве монографий, были ими проигнорированы.

В начале 30-х годов Алексей Капитонович стал главным редактором журнала «Вестник стандартизации». Также он работал в печатных изданиях «Установка рабочей силы» и «Организация труда».

Ученый старался воспринимать мир творчески. В своих научных трудах он уже не касается тем мировой революции и космополитизма, его более заботят проблемы простого человека. Их практическое значение огромно и в сегодняшнее время.

В 1938-м ученого взяли под стражу по ложному доносу «чекисты». А в 1939 году Алексей Гастев был расстрелян.

Источник: А. К. Гастев «Как надо работать: Практическое введение в науку организации труда», 2011 год.

Когда гудят утренние гудки на рабочих окраинах, это вовсе не призыв к неволе. Это песня будущего.
Мы когда-то работали в убогих мастерских и начинали работать по утрам в разное время.
А теперь, утром, в восемь часов, кричат гудки для целого миллиона.
Теперь минута в минуту мы начинаем вместе. Целый миллион берет молот в одно и то же мгновение.
Первые наши удары гремят вместе.
О чем же поют гудки!
– Это утренний гимн единства!

Поэзия рабочего удара

Мы проводим на работе лучшую часть своей жизни.
Нужно же научиться так работать, чтобы работа была легка и чтобы она была постоянной жизненной школой.

Как надо работать

Гастев Алексей Капитонович – революционер, пролетарский поэт и видный деятель в области рационализации труда – родился 26 сентября 1882 г. в г. Суздале Владимирской губернии. Отец его был учителем и умер, когда Гастеву исполнилось два года. Мать Гастева была портнихой. По окончании городского училища, а затем технических курсов Гастев поступил в учительский институт, но был исключён оттуда за политическую деятельность. С 1900 г. участвует в революционном движении. Отдавшись политической работе, скитался по тюрьмам, ссылкам (Вологодская губ., Архангельская губ., Нарым) и работал слесарем на заводах в Петербурге, Харькове, Николаеве, а также в трамвайных парках.

До 1917 г. находился на нелегальном положении. Несколько раз эмигрировал в Париж. За границей работал на заводах. С 1901 г. – член РСДРП. С 1906 г. – активный работник профсоюзов. С 1907 по 1918 г. был членом правления Петроградского союза металлистов, а в 1917-1918 гг. – секретарём ЦК Всероссийского союза металлистов. С момента Октябрьской революции работал в качестве профессионалиста, управляющего промышленными предприятиями и журналиста.

Художественные вещи Гастев начал писать в 1900-х гг. В первый раз его произведение опубликовано в 1904 г. – рассказ «За стеной» из жизни политических ссыльных. Сборники художественных произведений издавались несколько раз под заголовком «Поэзия рабочего удара». Последний сборник вышел в Москве в 1923 г. В начале 20-х годов Гастев оставил деятельность в области художественной литературы и всецело посвятил себя работе по организации труда. Своим последним художественным произведением Гастев считает организованный им в 1920 г. в Москве ВЦСПС, которым он заведует и который воплощает все легендарные замыслы, вложенные в его художественную работу.

Основным научным трудом Гастева является книга «Трудовые установки» (издана в 1924 г.), где изложена методика ЦИТа по обучению трудовым приёмам.

При решении своей основной задачи – подготовки рабочей силы – ЦИТ применил метод анализа трудовых движений при помощи «циклографии», т. е. фотографии отдельных элементов движения рабочих органов человека. Начав с исследования простейшей рабочей операции – удара, Гастев установил «нормаль» (систему наиболее правильных движений) рубки зубилом. Изучение в течение нескольких лет рубки зубилом вызвало ряд нареканий со стороны критиков ЦИТа, видевших в этой медлительности органический порок «узкой базы». Однако уже в 1925 г. Гастев вполне разработал методику подготовки слесаря, и ЦИТ перешёл к обучению токарей, монтёров, кузнецов, строительных рабочих, текстильщиков, авиаторов и т. д. Разработав методику, Гастев перешёл к массовому переобучению рабочих, основав для этого при ЦИТе акционерное общество «Установка». Подготовка рабочих по методу ЦИТа требует 3-6 месяцев.

Гастев написал ряд книг, в которых излагает свои взгляды на вопросы профессионального движения, научной организации труда и строительства новой культуры: «Индустриальный мир», «Профсоюзы и организация труда», «Как надо работать», «Время», «Восстание культуры», «Юность, иди!», «Новая культурная установка», «Установка производства методом ЦИТ», «Реконструкция производства» и др. Редактирует журналы «Организация труда», «Установка рабочей силы» и «Вестник стандартизации»…

За этими протокольными строчками (взятыми нами из автобиографии А. К. Гастева в 41 томе энциклопедического словаря «Гранат» и биографической справки в 14 томе первого издания Большой советской энциклопедии), прорываемыми метафорой о «последнем художественном произведении», встаёт образ революционера, рабочего, поэта, ставшего одним из основоположников Научной Организации Труда, подлинного самородка из россыпи талантов, рождённых Русской Революцией и творивших её.

В течение многих лет, истекших после тридцать восьмого года, оборвавшего жизнь этого замечательного человека, его дела были преданы забвению. Выросли поколения, не слышавшие не только имени Гастева, но и слов «НОТ» и «ЦИТ». И более чем понятен поэтому исключительный интерес, проявляемый ныне к вопросам научной организации труда, ценнейшему наследию двадцатых-тридцатых годов.

В 1964 году переиздана «Поэзия рабочего удара». Фантастические гиперболы и классовый пафос гастевских стихов и публицистики, ассоциировавшиеся у его сверстников с , неожиданно и органично «вписались» в сегодняшнюю явь. Призывы Гастева к «переделке человека», к построению «социальной инженерии», казавшиеся многим его современникам фантазёрством, оказались понятными и близкими людям шестидесятых годов с . Предисловие к новому изданию «Поэзии рабочего удара», статьи в журналах и газетах, воспоминания друзей и современников воссоздают этапы замечательной биографии Гастева, столь скупо рассказанной (увы – не до конца) им самим: 1900 год – первая ссылка, побег, Швейцария, Париж, возвращение в Россию. 1905 год – руководство боевой дружиной в Костроме, большевистские организации Иваново-Вознесенска, Ярославля. IV съезд партии (Гастев-«Лаврентий» – член большевистской, ленинской фракции), снова арест, снова ссылка, снова побег, снова эмиграция, снова возвращение… И всё время – работа на заводах («увольнение» всегда шло по этапу…), а в промежутках – «отдых» и занятия «изящной словесностью» в пересылках. В нарымской ссылке – первые мысли о «социальной инженерии». Снова Париж, и снова Петроград… Революция, возвращающая Гастева из очередной ссылки, активизация работы в профсоюзах. Затем Украина – руководство «Советом искусств» и прерванные деникинщиной планы организации «Школы социально-инженерных наук» (прообраз ЦИТа). В 1918 г. Гастев направляется в Нижний-Новгород чрезвычайным комиссаром Сормовского завода. Снова работа на заводах (Москва, Николаев, Харьков). Работа в ВЦСПС. Последний «конструктивно-поэтический» опыт – «Пачка ордеров» (опубликована позже, в 1921 году).

И, наконец, – организация Института Труда при ВЦСПС (1920 г.). В августе 1921 г. Институт стал называться Центральным в результате декрета Совета Труда и Обороны за подписью В. И. Ленина. Незадолго до этого Гастев последний раз встретился с Ильичём. «Хочется мне помочь т-щу Гастеву, заведующему Институтом Труда, – написал тогда Ленин заместителю наркома финансов А. О. Альскому. – …Такое учреждение мы все же таки, и при трудном положении, поддержать должны».

Именно этому – последнему и главному «художественному произведению» Алексея Капитоновича и посвящена настоящая книга.

Рассказчиком будет сам Алексей Капитонович. Мы не будем ни перебивать его, ни дополнять назойливыми разъяснениями. Читатель сам сможет убедиться в понятности (и актуальности) мыслей и дел тех не столь уж давно минувших дней и вынести по их поводу своё суждение. Напомним лишь самые основные факты.

Первым программным документом, с которым выступил Центральный Институт Труда, были сформулированные А. К. Гастевым правила, давшие название этой книге – «Как надо работать»:

«Работаем ли мы за канцелярским столом, пилим ли напильником в слесарной мастерской или, наконец, пашем землю – всюду надо создать трудовую выдержку и постепенно сделать её привычкой.

Вот первые основные правила для всякого труда:

1. Прежде чем браться за работу, надо всю её продумать, продумать так, чтобы в голове окончательно сложилась модель готовой работы и весь порядок трудовых приёмов. Если всё до конца продумать нельзя, то продумать главные вехи, а первые части работы продумать досконально.

2. Не браться за работу, пока не приготовлен весь рабочий инструмент и все приспособления для работы…»

И так далее. Всего 16 правил-заповедей. Никаких секретов, никаких открытий. Но – по мысли Гастева – в этом и состоит «наука организации труда». И вообще никакой НОТ, помимо практических правил работы, попросту нет!

Цитовские листовки и плакаты «Как надо работать» можно было увидеть над верстаком слесаря и в наркоматской канцелярии, в железнодорожном депо и в кремлёвском кабинете Ленина,

«Учиться работать!» На этот ленинский призыв ЦИТ отозвался практическим делом. Выполнение цитовских «заповедей» было победой не «идеологической», а именно практической. Характерно замечание Гастева, завершавшее первое печатное издание «Правил»: «Если к этому сам добавишь правило – стало быть, втянулся в дело». В нём, если позволительно так выразиться, «ключ» цитовской «доктрины». «Если хочешь вводить НОТ, стань мастером хоть одной операции, рассчитай её и дай ускоренье. Тогда ты будешь говорить фактами, а не зубрёжкой».

Вообще Алексей Капитонович не без яда отзывался о «НОТовской» «зубрёжке». В ноябре 1923 года он предложил читателям «Правды» следующую «загадку»:

Почему немец работает лучше русского?
Что такое научная организация труда?
Это значит – рассчитанная организация.
Но что же в ней рассчитано?
Вот что – точность обработки и скорость.
После этого скажите:
Рядовой немец лучше работает рядового русского?
– Конечно, лучше.
А теперь ещё вопрос: Рядовой немец знает, что такое научная организация труда?
– Конечно, не знает.
– Даже не слыхал.
А теперешний рядовой москвич слыхал про научную организацию труда?
– Конечно, слыхал. Он даже придумал сокращение: НОТ.
– Если так, то чем же берёт немец?

«Отгадка», вытекающая из десятков откликов читателей и коллективных обсуждений, материалы которых печатались в «Правде» и в цитовском журнале «Организация труда», сводилась к тому, что «немец», не знающий слова «НОТ», обладает тем, что автоматически обеспечивает ему рассчитанную организацию работы – трудовой культурой. А нашему рабочему её надо ещё прививать. Именно прививать, а не проповедовать! Ибо культура в цитовском понимании – это не «начитанность», а сноровка, и воспитывается она не агитацией, а тренажем.

Из сказанного, конечно, не надо делать вывода, что Гастев вообще был против агитации. Он сам был прирождённым агитатором. Участники революции пятого года вспоминают, как двадцатидвухлетний большевик Лаврентий-Гастев, выступая на большом митинге в Костроме после известного эсеровского оратора Авксентьева, склонил буквально всю аудиторию на большевистские позиции, а через несколько недель, переодетый в военную форму, пробрался в казармы расквартированного в Ростове-Ярославском артиллерийского полка и добился того, что солдаты отказались выступать против рабочих…

Что представляла собой методика ЦИТа, основанная на уже упоминавшейся вскользь «узкой базе»? Конечно, пересказывать подробно гастевские работы в предисловии к ним – затея неблагодарная и нелепая. Ограничимся поэтому буквально несколькими словами.

Для гастевской, характерны прежде всего две, по существу чрезвычайно простые идеи. Первая из них – это «кибернетическая» идея универсальности проблем организации, признание принципиального единства проблем рационализации деятельности любого рода – «управленческой», «рабочей», «учебной». Когда Гастев говорил о «математизации психофизиологии и экономики», он имел в виду не «оснащение» области «неуловимых эмоций» наукообразными формулами, а возможность их непредвзятого анализа (так характерного именно для математического подхода, что хорошо понял Алексей Капитонович, будучи вовсе не математиком). Больше того, он был убеждён не только в возможности, но и в неизбежности создания метода анализа, приложимого в равной мере как к психофизиологии, так и к экономике, к рационализации как «физического», так и «умственного» труда. Он считал, что задача организации рабочего места не то что «подобна» задачам рационализации станка, предприятия или учреждения, но что эти задачи «по существу» совпадают («с точностью до изоморфизма», как сказали бы искушённые в математике, логике и прочей кибернетике инженеры и экономисты шестидесятых годов).

Но как ни замечательно с точки зрения сегодняшнего исследователя это умение улавливать не столь уж очевидные и бесспорные аналогии в различных аспектах проблемы организации, оно само по себе вовсе не являлось исключительным достижением ЦИТа. Уж чего-чего, а стройных и общих «до универсальности» концепций история нашей отечественной мысли знала немало. Жаль только, что это были, в основном, лишь умозрительные построения. ЦИТ же, можно сказать, был «вынужден» заниматься конкретным делом. Теперь, спустя сорок лет, нам отчётливо видна не только методологическая, но и психологическая подоплёка второго краеугольного камня цитовской методики – «принципа узкой базы». В конечном счёте, уверенность Гастева в приложимости методики обучения, выработанной для операции рубки зубилом, к любой другой частной профессиональной методике и вообще к любой методике обучения (а затем и к методике самой работы) – это ведь не что иное, как азбучный для любого психолога «принцип переноса», принцип более чем естественный и для исследователя-практика, относящегося со здоровым ироническим недоверием к достижениям профессорской психологии. Действительно, для того чтобы заметить, что демобилизованный красноармеец, прошедший суровую школу армейской службы, гораздо восприимчивее «штатского растяпы» и к науке рубки, и к науке опиловки, вполне хватало «психологии здравого смысла» и просто наблюдательности, которой Алексей Капитонович был так щедро наделён. Но именно на такой немудрёной основе (подкреплённой, с одной стороны, «кибернетическим» убеждением производственника-практика в примате «инженерных» методов при решении педагогических и даже биологических проблем, а с другой – павловской теорией условных рефлексов) и выросла цитовская педагогическая и общеорганизационная .

Под этим достаточно ёмким термином А. К. Гастев понимал как конкретные рефлексы, воспитанные в результате продуманной системы трудовых тренировок, так и общее состояние организма, «настроенного» на восприятие новых «установок» (в первом, узком смысле), а главное – саму динамику этой перестройки организма работника на новый организационный лад, поскольку главной заботой ЦИТа было не столько привитие организму (человеку или предприятию в целом) системы определённых организационных навыков, сколько перевод его на рельсы непрерывного организационного совершенствования, в принципе беспредельного. Пользуясь цитовской терминологией, можно сказать, что «установки» для ЦИТа – не только и не столько организационно-биологические «шаблоны», сколько «направляющие», и даже «водители».

Характер конкретных цитовских разработок определялся, конечно, и слесарными «вкусами» самого Гастева и его товарищей по петроградским и парижским заводам (а также «коллег» по Нарыму и Усть-Сысольску), помогавших ему строить ЦИТ, и опытом тарифно-квалификационной работы в Союзе металлистов в 1917-1918 годы (как раз и направившим, к слову сказать, внимание Владимира Ильича к «тейлоризму»), вплотную подведшей Гастева к проблеме анализа и «установки» рабочих операций и приёмов, и обстановкой в стране, характеризовавшейся, в частности, острым кризисом квалифицированной рабочей силы.

Итак, вначале – анализ процесса рубки зубилом, т. е. анализ «делегата» от ударных операций: построение «нормали» рубки и нормали обучения рубке. Затем – распространение методов анализа и методов синтеза нормалей на второго основного «делегата» – нажимную операцию опиловки. Дальше – объединение полученных результатов в целостных методиках обучения, ещё дальше – построение из отдельных операций – «агрегатов» десятков и сотен новых конкретных методик (об этом будет кстати вспомнить несколько позже, при знакомстве с функциональной системой организации труда по ЦИТу и с его работами по агрегатированию в станкостроении).

Закономерности расширения проблематики работ ЦИТа и распространения его метода на все более широкий фронт исследований легко понять без «наводящих» пояснений. Если хорошо усвоить, что «рабочий за станком – это директор предприятия», то придёт ли в голову поражаться переходам ЦИТа от «педагогики» к «организации», от «организации» к «реконструкции»? Да ведь и «переходов»-то, в сущности, не было; всё это: и «педагогика», и «организация», и «реконструкция» – не переходы, а естественная и неумолимая линия развития. И как банальны (чтобы не сказать, безграмотны) сетования деятелей, загипнотизированных «комплексной автоматизацией», по поводу «ориентации ЦИТа на ручной труд» – того самого ЦИТа, все разработки которого были буквально пронизаны тезисом машинизма и автоматизма. «Организация – это линии, по которым ходят автоматы: мускульные, нервные, машинные…»

Конечно, не греша против цитовского духа и духа самой эпохи, не стоит утверждать, что цитовская «наука организации труда» – даже в идеальных формах «социальной инженерии» – это и есть кибернетика. В наш просвещённый век любой аспирант (не говоря уже о журналистах) даст ЦИТу сто очков вперёд по части кибернетических формулировок. Но именно сейчас, в преддверии комплексной автоматизации и всё более широкого применения в производстве методов и средств машинной математики, так полезно поучиться у ЦИТа вниманию к «мелочам», к которому так усиленно призывал словом и делом руководитель ЦИТа, уже тогда хорошо уловивший реальную опасность маниловской тенденции рассматривать и решать вопросы Организации и Реорганизации непременно лишь во всемирном, планетарном масштабе. На наш век (хоть он и космический, и атомный) хватит, как видно, и «простых» забот: и дороги мостить придётся, и дома строить, и хлеб растить… Тридцать-сорок лет назад реальной реорганизацией производства, т. е. самой черновой работой, тоже приходилось заниматься скорее вопреки дистиллированной «НОТ» профессоров и проповедников, нежели благодаря ей…

И ещё одно завидное качество отличало А. К. Гастева и руководимый им коллектив: непредвзятая трезвость оценок, умение отделять дело от эмоций. В то время как на долю полутора поколений нотовских профессоров только-только хватило забот о популяризации первой половины ленинской фразы об «утончённом зверстве» системы Тейлора, по разоблачению «легенды о Форде», . Не потому ли так скоро стали учиться у ЦИТа!

Чего стоят хотя бы крики о «функционалке» или модные в своё время, но несколько, мы бы сказали, неквалифицированные возражения против методики ЦИТа, превращающей будто бы обучаемого рабочего в «придаток машины».

В разговоре о «кибернетичности» цитовского метода не лишне, наконец, коснуться ещё одной характерной его стороны. Наряду с постоянной тенденцией всестороннего изучения факторов, влияющих на трудовые и производственные процессы (в рамках так называемой «трудовой клиники», замысел которой достаточно раскрывается в работах Гастева, вошедших в настоящую книгу), ЦИТ отличало разумное самоограничение в выборе средств решения конкретных задач. Конечно, подлинно «оптимальная» теория и методика обучения должна была бы по меньшей мере учесть всё и всяческие данные биологического (психологического, физиологического) исследования отдельных актов восприятия и их рядов, составляющих в совокупности процесс обучения. Но – слишком мало такого рода рекомендаций могли предложить биологические лаборатории трудовой клиники ЦИТа тех лет (хотя, к слову сказать, именно из их стен идут истоки многих превосходных работ, давно уже ставших классическими для любого специалиста по биокибернетике; в первую очередь это, конечно, относится к работам биомеханической лаборатории Н. А. Бернштейна). И ЦИТ обходился наличными (главным образом технико-организационными) средствами. Иначе говоря, тезисы типа «инженерия проецирует биологию», в которых легко проглядывается идея «моделирования с неполной информацией», известная ныне из любой книжки по кибернетике под именем «принципа чёрного ящика», означали в применении к ЦИТу «сужение базы» не только проблематики, но и средств исследования. И, отдавая должное здравому смыслу цитовцев, благодаря которому им удалось получить вполне ощутимые результаты (в том числе и теоретического плана) при самых скудных средствах, мы отчётливо понимаем, что великолепный замысел Гастева построить настоящий Университет Труда, составной частью которого была бы оснащённая по последнему слову науки и техники «трудовая клиника», именно в наше время становится одним из насущнейших дел Науки о Труде.

Теперь несколько слов о самой книге. Предварённая программной статье Алексея Капитоновича «Наши задачи» с приложенными к ней правилами «Как надо работать», опубликованной в первом номере цитовского журнала «Организация труда», она состоит из трёх частей. В основу первой части «Новая культурная установка» положены статьи 20-х годов, посвящённые главным образом общим вопросам трудовой культуры. Впрочем, «общим» лишь в той мере, в какой Гастев был вообще склонен к абстрактной проповеди (мы уже говорили об упоре на конкретные, «приземлённые» рекомендации, характерном для культурной пропаганды ЦИТа). Сама брошюра «Новая культурная установка» впоследствии (1927 г.) вошла в состав третьего (самого полного из прижизненных) изданий книжки Гастева «Как надо работать», снабжённой автором подзаголовком «Практическое введение в науку организации труда». Все настоящее издание в целом мы строили, в значительной степени ориентируясь на эту книгу. Но в то время как в первой части вопросы «науки организации труда» излагаются на требующем минимума напряжения читателя уровне «культурной установки», вторая часть посвящена уже более подробному изложению и обоснованию цитовской концепции НОТ.

Мы сочли возможным не включать в сборник монографию «Трудовые установки», в которой метод ЦИТа изложен с наибольшей полнотой, ограничившись публикацией сжатой формулировки цитовской доктрины, изложенной в статье того же названия из журнала «Организация труда». Это объясняется тем, что указанная монография положена в основу сборника, специально посвящённого педагогической системе ЦИТа, который в настоящее время готовится к печати в издательстве «Просвещение». (Опубликованные в 1927 г. главы из второй части «Трудовых установок» под общим названием «Установка производства методом ЦИТ» пришлось из-за ограниченности объёма настоящей книги резервировать до следующих изданий.)

Наконец, третья часть, как и следует из её названия, посвящена описанию работ ЦИТа, являющихся «выходом» теоретических позиций, изложенных во второй части. Разумеется, рубрикация носит достаточно условный характер, так как и в описании практических работ, при всей их злободневности, все время появляются формулировки теоретических выводов, часто очень развёрнутые.

Повторения, которых нам не вполне удалось избежать при составлении сборника, не случайны: Гастев, «помешанный на одной организационной идее», всю свою жизнь «долбил в одну точку».

Неполнота некоторых материалов, отражающих собой эволюцию взглядов А. К. Гастева и направления работ ЦИТа, связана в ряде случаев с объективными трудностями работы ЦИТа (это относится, например, к таким интересным и ещё только ждущим подробного анализа вопросам, как соотношение функциональных и линейных принципов организации в работах ЦИТа, аналитических и синтетических методов, связь методов ЦИТа и стахановского движения, роль технологических и организационных факторов в производстве). Мы предпочли пожертвовать частью безусловно интересного материала (скажем, в вопросе об эволюции цитовского подхода к проблемам нормирования), нежели навязать А. К. Гастеву стремление внушить читателю сознание естественности и благополучия последнего, достаточно драматического периода работы ЦИТа. Публикация работ Алексея Капитоновича обязывала нас к максимальному соблюдению такта в этом отношении: он начал своё «полное собрание трудов», но не кончил его.

Несколько работ представлены в сборнике в отрывках, в некоторых других произведены небольшие сокращения. Все купюры, разумеется, явным образом оговорены (многоточиями).

При подборе иллюстраций мы, как правило, следовали автору, стремясь к наибольшей ясности в изложении его идей. Эмблема ЦИТа (совмещённые «моментальные фотографии» руки рабочего с молотом на фоне координатной сетки), которой были в своё время снабжены все цитовские издания, кажется нам символом, собравшим в себе всю эволюцию жизни Гастева – от «Поэзии рабочего удара» до работ последних лет.

Библиографию изданий А. К. Гастева мы стремились представить с предельной полнотой, хотя ясно сознаем, что многие издания, рассеянные по разным местам и труднодоступные, в неё не вошли.

Настоящий сборник, задуманный составителями именно как практическое введение в проблемы научной организации труда в собственном (узком) смысле слова, не мог, естественно, отразить всей широты интересов А. К. Гастева и возглавлявшихся им коллективов (в первую очередь это относится к работам по так называемой «организации умственного труда» – с учётом, конечно, условности этого термина, к которому сам Гастев относился весьма иронически). Мы надеемся восполнить невольные пробелы следующими публикациями.

Представляя читателям первое обширное издание работ А. К. Гастева после столь долгого перерыва, составители, считающие себя его учениками, отчётливо сознают меру своей объективности. Отмечавшаяся уже выше непредвзятость ЦИТа вовсе не предполагает методологической всеядности, и странно было бы ожидать от самого А. К. Гастева и от его единомышленников бесстрастного сопоставления цитовских дел и нотовских слов. По примеру Алексея Капитоновича мы позволим себе не утомлять читателя полемическими отвлечениями и ограничимся изложением фактически проделанной работы (очень уместно здесь обратить внимание на начало статьи «ЦИТ как изыскательное сооружение», где позиция А. К. Гастева изложена предельно чётко).

Мы воздерживаемся от традиционных оговорок о неизбежной устарелости терминологии (которая иногда столь непривычна, что может показаться наивной) и существа некоторых идей, от напоминаний о развитии техники за сорок лет и т. п. Мы воздерживаемся также от традиционных оптимистических слов о том, что «несмотря на сказанное, читатель сможет найти в книге ряд интересных мыслей, сохранивших своё назначение…» и т. п. Повторять в сотый раз вполне очевидные вещи – значит просто не уважать читателя.

Мы хотим выразить самую искреннюю благодарность всем лицам и организациям, оказавшим нам помощь в подготовке настоящего издания. В первую очередь это относится к друзьям по ЦИТу, сохранившим ценнейшие материалы и помогавшим нам советами: A. В. Сметанину, В. Ф. Кадобнову, Л. А. Каневскому, М. Р. Журавлеву, С. М. Михайлову – всем цитовцам. Большую помощь в подготовке рукописи для печати и в составлении библиографии нам оказала Софья Абрамовна Гастева.

Мы очень дорожим вниманием и энергией, проявленными в вопросах научной организации труда Советом по кибернетике Академии наук СССР и особенно его председателем А. И. Бергом. Неизменными – ив трудные годы – были участие и поддержка со стороны одного из старейших цитовцев С. Г. Струмилина. Особой признательности заслуживает инициатива, проявленная при подготовке настоящего издания покойным B. С. Немчиновым.

И наконец, глазная наша признательность – автору, Алексею Капитоновичу Гастеву. Настоящим изданием мы хотели бы хоть в какой-то мере выразить свое глубочайшее уважение и восхищение его удивительным жизненным и научным подвигом.

Предисловие ко второму изданию

Первое издание этой книги, выпущенное в свет в 1966 г., вызвало живейший интерес читателей. Книга была быстро распродана, а в адрес издательства и составителей стали поступать письма от отдельных лиц и различных организаций с просьбой помочь им достать книгу А. К. Гастева. Эти обстоятельства наряду с актуальностью и важностью рассматриваемых в книге проблем, оригинальностью и глубиной их освещения и обусловили необходимость настоящего переиздания.

Книга «Как надо работать» переиздаётся без переработки и дополнений, в ней исправлены лишь некоторые технические недочёты предыдущего издания. Ссылки в тексте оформлены, как в прижизненных изданиях, и в основном сохранена авторская пунктуация и орфография.

Издательство и составители сочли целесообразным в новом издании не устранять частично те вынужденные сокращения, о которых говорилось в предисловии к первому изданию. Поскольку главный научный труд А. К. Гастева – книга «Трудовые установки» так и не была выпущена издательством «Просвещение», было признано целесообразным книгу «Трудовые установки», примыкающую к ней работу «Установка производства методом ЦИТ» и несколько тесно связанных с ними по тематике и замыслу произведений Гастева выпустить отдельным изданием. Такое издание предполагается осуществить в ближайшем будущем. Эта книга под общим названием «Трудовые установки» будет представлять непосредственное продолжение книги «Как надо работать».

Концепции Тейлора и Форда строились вокруг цеховой организации труда: конвейер, хронометраж, дифференциальная оплата труда, максимальное разделение труда, избавление от ненужных пауз и т.д. Все эти идеи воплощались и в социалистическом производстве. Однако Гастев к этому добавил работу с личностью рабочего. Этот рабочий по-прежнему должен действовать в рамках определенных стандартов, однако внутри них он может и должен проявлять творчество, также следует побуждать его выступать с идеями реформирования трудовых операций.

Большое значение Гастев уделял физиологическим особенностям рабочего – тому, что в последующем будет называться эргономикой.

Гастев сформулировал ряд принципов организации собственной работы, адресатом которых стали сами рабочие. Эти принципы и сегодня можно смело применять на любом производстве.

1. Прежде чем браться за работу, надо всю ее продумать, продумать так, чтобы в голове окончательно сложилась модель готовой работы и весь порядок трудовых приемов. Если все до конца продумать нельзя, то продумать главные вехи, а первые части работ продумать досконально.

2. Не браться за работу, пока не приготовлен весь рабочий инструмент и все приспособления для работы.

3. На рабочем месте (станок, верстак, стол, пол, земля) не должно быть ничего лишнего, чтобы попусту не тыкаться, не суетиться и не искать нужного среди ненужного.

4. Весь инструмент и приспособления должны быть разложены в определенном, по возможности раз навсегда установленном порядке, чтобы можно все это находить наобум.

5. За работу никогда не надо браться круто, сразу, не срываться с места, а входить в работу исподволь. Голова и тело сами разойдутся и заработают; а если приняться сразу, то скоро и себя, как говорится, зарежешь, и работу "запорешь". После крутого начального порыва работник скоро сдает: и сам будет испытывать усталость, и работу будет портить.

6. По ходу работы иногда надо усиленно приналечь: или для того, чтобы осилить что-нибудь из ряда вон выходящее, или чтобы взять что-нибудь сообща, артельно. В таких случаях не надо сразу налегать, а сначала приладиться, надо все тело и ум настроить, надо, так сказать, зарядиться; дальше надо слегка испробовать, нащупать потребную силу и уже после этого приналечь.

7. Работать надо как можно ровнее, чтобы не было прилива и отлива; работа сгоряча, приступами портит и человека и работу.

8. Посадка тела при работе должна быть такая, чтобы и удобно было работать, и в то же время не тратились бы силы на совершенно ненужное держание тела на ногах. По возможности надо работать сидя. Если сидеть нельзя, ноги надо держать расставленными; чтобы выставленная вперед или в сторону нога не срывалась с места, надо устроить укрепу.

9. Во время работы надо обязательно отдыхать. В тяжелой работе надо чаще отдыхать и по возможности сидеть, в легкой работе отдыхи редкие, но равномерные.

10. Во время самой работы не надо есть, пить чай, пить в крайнем случае только для утоления жажды; не надо и курить, лучше курить в рабочие перерывы, чем во время самой работы.

11. Если работа не идет, то не горячиться, а лучше сделать перерыв, одуматься и применять снова опять-таки тихо; даже нарочно замедлять, чтобы выдержать.

12. Во время самой работы, особенно когда дело не идет, надо работу прервать, привести в порядок рабочее место, уложить старательно инструмент и материал, смести сор и снова приняться за работу и опять-таки исподволь, но ровно.

13. Не надо в работе отрываться для другого дела, кроме необходимого в самой работе.

14. Есть очень дурная привычка после удачного выполнения работы сейчас же ее показать; вот тут обязательно надо "вытерпеть", так сказать, привыкнуть к успеху, смять свое удовлетворение, сделать его внутренним, а то в другой раз в случае неудачи получится "отравление" воли, и работа опротивеет.